Жизнь В Сербии — Личный Опыт На Vc.Ru
1. Sol Casino
Бонус за регистрацию: 150 Бесплатных Спинов ( Ссылка на Бесплатный Бонус )
Бонус за первый депозит: 150% за пополнение на €/$/₽ 200 ( Ссылка на регистрацию )
2. Rox Casino
Бонус за регистрацию: 40 Бесплатных Спинов ( Ссылка на Бесплатный Бонус )
Бонус за первый депозит: 100% за пополнение на €/$/₽ 500 ( Ссылка на регистрацию )
3. Jet Casino
Бонус за регистрацию: 100 Бесплатных Спинов ( Ссылка на Бесплатный Бонус )
Бонус за первый депозит: 150% за пополнение на €/$/₽ 200 ( Ссылка на регистрацию )
4. Fresh Casino
Бонус за регистрацию: 60 Бесплатных Спинов ( Ссылка на Бесплатный Бонус )
Бонус за первый депозит: 200% за пополнение на €/$/₽ 1000 ( Ссылка на регистрацию )
5. Izzi Casino
Бонус за регистрацию: 100 Бесплатных Спинов ( Ссылка на Бесплатный Бонус )
Бонус за первый депозит: 100% за пополнение на €/$/₽ 300 ( Ссылка на регистрацию )
6. Legzo Casino
Бонус за регистрацию: 70 Бесплатных Спинов ( Ссылка на Бесплатный Бонус )
Бонус за первый депозит: 100% за пополнение на €/$/₽ 300 ( Ссылка на регистрацию )
Публикации / О книге Виктора Астафьева «Прокляты и убиты»
 |
Учредитель |
 |
Соучредители |
| |
Положение |
| |
Жюри |
| |
Эксперты |
| |
Награда |
| |
Голосование |
| |
Итоги |
| |
Видео |
Публикации
О КНИГЕ ВИКТОРА АСТАФЬЕВА «ПРОКЛЯТЫ И УБИТЫ»
Алексей Симонов, Виктор Рыжаков, Ксения Ларина, Майя Пешкова / «Эхо Москвы», 08.05.2011
К.ЛАРИНА: 13 часов и 17 минут, начинаем программу «Книжное казино», в студии ведущие передачи – Ксения Ларина, Майя Пешкова. Майя, приветствую тебя.
М.ПЕШКОВА: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: И сегодня в нашей студии Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности, вице-президент русского ПЕН-клуба. Добрый день, Алексей Кириллович, здравствуйте.
А.СИМОНОВ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: И режиссер, театральный режиссер Виктор Рыжаков. Вить, приветствуем вас.
В.РЫЖАКОВ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Что объединяет этих людей сегодня в нашей студии? Тема нашей сегодняшней программы. Сегодня мы говорим о книге Виктора Астафьева «Прокляты и убиты», книги для призов нам принес сегодня Алексей Кириллович, который нам сказал, что эти книги в продажу не поступают, это издание, да?
М.ПЕШКОВА: Не случайно не поступают. Потому что это был спецтираж, 1000 экземпляров, который выпустил русский ПЕН-клуб. А прежде чем выпустили книгу Астафьева «Прокляты и убиты», среди членов русского ПЕН-клуба была распространена анкета, где просили наших писателей указать, какое, по их мнению, произведение о войне самое сильное, самое интересное, оставившее след в их сознании. И среди всех произведений там был и «Сталинград» Некрасова.
К.ЛАРИНА: То есть больше всего голосов набрали?
М.ПЕШКОВА: Больше всего набрали «Прокляты и убиты». И тогда, видимо, при поддержке спонсоров, осуществили это издание. Это издание дарили во время презентации. Нужно сказать, что презентация – это отдельная картина. Очень жаль, что это не снимали на пленку, потому что таких презентаций, ну, во-первых, когда приходят писатели, участники войны, раз. Приходят ветераны, два. И когда звучат речи, по каждой речи можно было бы написать отдельное произведение.
К.ЛАРИНА: Ну, тогда уж давайте мы скажем, почему Виктор Рыжаков здесь присутствует. Виктор поставил спектакль по «Проклятым и убитым», спектакль идет на малой сцене Московского художественного театра. И я думаю, что нет человека, который вышел бы равнодушным после этой работы, поразительной по своей простоте и по своей убийственной правде. Мне кажется, как раз тот самый случай, когда сценическая версия получилась адекватна произведению литературному. Это очень тяжело, потому что книга огромная, а спектакль идет… Сколько, Вить?
В.РЫЖАКОВ: Час сорок.
К.ЛАРИНА: Час сорок на малой сцене. Это, конечно, потрясающая работа. Я, вот, пользуясь случаем, лишний раз хочу сказать и слушателям, и Алексею, и Майе, что эту работу обязательно надо увидеть. Потому что литературу у нас на сценический язык переводить очень трудно, а уж такую особенно. Ну, кстати, скажем тогда, ближайший спектакль – 9 мая, завтра и потом 9 июня.
Давайте начнем наш разговор. Я напомню нашим слушателям, что по структуре у нас все по-прежнему: во 2-й части после новостей я задам вам вопросы. Я забраковала вопросы Симонова, потом придумала свои точно такие же, только чуть-чуть их переформулировала. (смеется) Эти вопросы мы вам зададим, будете на них отвечать по телефону прямого эфира 363-36-59. Ну а вопрос первый к вам. Конечно же, учитывая и это голосование, как я понимаю, опять же литературное голосование, голосовали писатели прежде всего.
М.ПЕШКОВА: Именно Алексей Кириллович – автор этой недели.
К.ЛАРИНА: Да. В чем же сила и секрет этой книги, что она такое впечатление до сих пор производит, в том числе и на коллег?
А.СИМОНОВ: Ну, во-первых, начнем с того, что это одна из последних, по большому счету, книг о войне. И в этом смысле она доходит до той немыслимой простоты, о которой мечтал Астафьев. Я думаю, что, в сущности, это главная нота в этой книге.
Хотели сначала устроить соревнования по 2-м видам, естественно, литературы – лучшее стихотворение о войне и лучшая проза о войне. Но потом поняли, что с лучшим стихотворением о войне мы уйдем бог знает куда, потому что это безумно трудно и это, все-таки, требует такого количества вариантов, что, ну, непосильно.
В ПЕНе состоит примерно 300 писателей. И, вот, это, в общем, в основном, цвет российской сегодняшней литературы. И, вот, эти 300 писателей проголосовали за прозу. До последнего момента, что называется, ноздря в ноздрю шли 3 книжки – «В окопах Сталинграда», «Жизнь и судьба» и «Прокляты и убиты». И на последнем этапе, буквально последним рывком на 3 голоса вперед вырвался Виктор Петрович Астафьев, и я счастлив, что оно так получилось, хотя сам я лично голосовал не за Астафьева – я сразу могу это сказать, потому что я поклонник романа Гроссмана, я считаю, что это величайшая книга, что это как раз, скажем, «Война и мир» в значительной мере нашего времени и этой войны. Ну, все равно я счастлив тем, что это состоялось, что книжка вышла и что есть такое, совершенно отдельное издание и что там написано, что эта книга выбрана в результате голосования писателей русского ПЕНа, которые оценили работу своих коллег.
С этой точки зрения книжка уникальная, издание уникальное, а роман уникален уже совершенно не поэтому, а по причинам совсем другим – по причине самого, собственно, Виктора Петровича. Потому что мне повезло в жизни, я однажды довольно долго был его гостем в Овсянке, и поэтому я считаю, что это уникальная личность, сохранившая ту степень простоты, которая ничем не была разбавлена, даже тогда, когда он уже был известным писателем, когда у него выходили уже собрания сочинений в 4-х и в 6-ти томах, и так далее, и тому подобное. Никак, ничем. Он был прост как правда.
При этом у него уже возникли и литературные вкусы, и литературные пристрастия. Но как только он возвращался к теме войны, к теме людей, его окружающих, к теме, которая была связана с его внутренним ощущением биографии, он возвращался к ощущению просто как правда. Я не могу забыть тогда же мною услышанное от него, с моей точки зрения, просто, ну, я бы записал это во все сборники мудрых мыслей. Он мне сказал: «Я, – говорит, – до Перестройки, меня пытаются сейчас записать в некие сторонники, как бы сказать, какого-то особого русского пути. Не знаю. До Перестройки я был литератор, я писал только то, что надеялся напечатать. И только тогда, когда это со всеми с нами случилось, я стал писатель. Я стал писать то, что думаю и хочу».
Это настолько точно, это так относится не только к нему, что мне показалось это чрезвычайно важным и я для себя это помню.
К.ЛАРИНА: Виктор, а как ваше знакомство с этой книгой произошло?
В.РЫЖАКОВ: Ну, наверное, не было тогда людей моего поколения, кто в 1995 году не прочитал эту книгу, когда она вышла, и журналы передавались из рук в руки, как когда-то это было в 70-х годах. Почему-то именно роман Виктора Петровича вызвал такое особенное отношение именно к журнальной еще тогда версии. И, естественно, с этих пор, как бы, наверное, сработал и этот эффект, потому что как будто что-то открывалось, какая-то особенная часть нашей жизни и часть нашего скрытого общего менталитета, я не знаю, чего-то внутреннего такого. И, конечно, на одном дыхании я прочитал тогда роман. Я не скажу, что он меня удивил. Я был к этому готов.
Он меня поразил особой интонацией, с которой Виктор Петрович, как бы… Это такая исповедальная. Совершенно спокойно, просто он говорил о вещах, о которых человек не может не говорить. И когда пришло время и смелость моя, ну и, наверное, время (как-то все вместе) сделать… Я все время думал, как это переложить на язык театра и все время примерялся, и понимал, что не время. Но, вот, пришел какой-то момент, когда количество молодых людей, которые окружали меня в театре и бывшие мои студенты, выпускники школы-студии, и артисты, с которыми меня связывала какая-то уже работа в художественном театре, когда эта масса стала такой, когда я понял, что невозможно не говорить об этом, я понял, что пришло время это реализовать, вот этот свой замысел. И это произошло, благодаря еще поддержке Олега Павловича Табакова, который невероятно ценил и любил Виктора Петровича (они были знакомы). Ну, он с первого хода, он сказал: «Да». Ну, вот, как только я ему произнес это название, он сказал: «Да». Рискуя всем, понятно, никакой коммерческой основы этот проект иметь не может, более того, он очень неудобный для театра, потому что большое количество людей – в спектакле занято 22 человека, 21 мужчина и одна актриса. И он неудобен для всего – и для того, чтобы распределять спектакли в репертуаре на других сценах и так далее, и тому подобное. Он на это пошел, зная, что это не приносит никакой прибыли, и прочее.
И какие-то риски, наверное, отчасти оправдались, потому что, во всяком случае, мы получили колоссальное удовольствие от общения с этим романом, исследуя его и пытаясь найти ответ на самый главный вопрос, который в романе существует, «Зачем все это?», который остается актуальным и сегодня. Потому что, ведь, вопрос, который главный для меня («Зачем все это?»), он задается сегодня впрямую: зачем война внутри меня? Зачем жить с сжатыми кулаками? Зачем сегодня (я продолжаю эту, как бы, цепочку) мы устраиваем парад нашей техники на Красной площади? Я не могу ответить на эти вопросы, правда. Ну, меня это потрясает. Я любил в детстве смотреть это, любимые фильмы по телевизору – это фильмы о войне. Это всегда остается, потому что у меня было такое детство. Мы играли в войну. Но я не понимаю, зачем кого-то пугать и кому-то доказывать, что есть какая-то сила? Зачем война? И то, что в откровении Виктора Петровича существовало, его высказывание по поводу того, что надо говорить о войне как не о героическом событии, а как о том, что было реально, чтобы все знали, что война – это страшное, и не надо ее героизировать, что ничего чудовищнее войны нет.
И если говорить о цели какой-то, конечно, это была цель зачем воевать. Ну, как бы, в XXI веке мы живем – зачем воевать?
К.ЛАРИНА: Это Виктор Рыжаков. Напомню, в студии Алексей Симонов. Мы вернемся в передачу через несколько минут после выпуска новостей.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Возвращаемся в программу «Книжное казино». Напомню, что сегодня мы говорим о книге Виктора Астафьева «Прокляты и убиты», она и будет главным подарком для вас, дорогие друзья. Я сейчас быстренько вопросы прочту, 7 вопросов для вас. По телефону прямого эфира 363-36-59 можно будет на них ответить минут через 10. Итак, первый вопрос. В каком звании Виктор Астафьев закончил войну? Второй вопрос, назовите родину Виктора Астафьева. Третий, какой боевой наградой особенно дорожил Виктор Астафьев? Четвертый, в каком городе установлен памятник писателю? Пятый, в каком году вышла первая книга и как она называлась? Шестой вопрос, в каком году происходит действие романа «Прокляты и убиты»? И последний вопрос, где разворачивается действие первой книги романа «Прокляты и убиты»? 363-36-59 – телефон вам напоминаю, готовьтесь, и через несколько минут будем принимать ваши ответы.
Теперь главный вопрос, который, собственно, и обсуждается до сих пор: почему эта книга, о которой мы сегодня говорим, было так встречена фронтовиками и писателями советской закалки, теми писателями, которые собаку съели, что называется, на военной тематике? Почему астафьевская литература стоит особняком? Почему фронтовики до сих пор возмущаются этой книге? Я не обобщаю. Мы знаем, как без конца какие-то очередные письма ветеранов составляются, и обязательно книга Астафьева упоминается в этих письмах как пример очернительства и надругательства над памятью о войне? Алексей Кириллович, объясните нам, пожалуйста.
А.СИМОНОВ: Попытаюсь. На самом деле, я, во-первых, с большим сомнением в последние годы отношусь к самому понятию «ветераны». Ветераны бывают разные – ветеранов передка почти не осталось. Основные ветераны сегодня – это солдаты и офицеры второго и третьего эшелонов, это люди, не бывшие на передовой, а ездившие на передовую и, благодаря этому, в основном, больше сохранившиеся. Это первое. Второе, количество ветеранов, которые продали свои воспоминания о Великой Отечественной войне за официальную чечевичную похлебку намного больше, чем мы можем себе представить.
В свое время Василий Михайлович Субботин, замечательный офицер и писатель, и поэт рассказал мне историю, как он услышал, как делится воспоминаниями знаменитый Егоров, герой Советского Союза, который получил героя Советского Союза за то, что они установили знамя над Рейхстагом.
Никто уже не помнил к тому времени, что героя Советского Союза они получили, на самом деле, не в результате установления ими знамени над Рейхстагом, а в результате фильма «Падение Берлина», где был отмечен этот их героический подвиг. И дальше Егоров делился со своими зрителями впечатлениями и сюжетом того, что было в «Падении Берлина», а вовсе не тем, что было в реальности, когда это все происходило. И когда Вася, который с ним был хорошо знаком (они служили в одном батальоне), спросил: «Слушай?» Он искренне сказал: «Так, так и было».
К.ЛАРИНА: Сам поверил?
А.СИМОНОВ: Сам поверил, естественно. От повторения и от прославления себя по случаю такого повторения человек начинает забывать, что было на самом деле, и начинает верить в ту официальную пропаганду, которая у нас есть. Вот это и произошло. Виктор Петрович на эту официальную пропаганду не поддался. Он остался одним из последних свидетелей о войне, смогшим написать то, как он ее помнил, в том виде, в котором он ее носил в себе и попытался ее, что называется, выложить на бумагу.
Она, может быть, литературно рыхлая именно потому, что там так много правды, что просто психология не выдерживает. Для некоторых людей не выдерживает психология, потому что они читают этот роман как снова отправляются на войну (а этого они выдержать тоже не могут).
К.ЛАРИНА: Вить, ваши?
В.РЫЖАКОВ: Ну, мне кажется, что дело не в линиях, не тот, кто первый. Хотя, наверное, в ваших словах есть какая-то истина. Но мне кажется, что в любом человеке есть как и у Луны 2 стороны, темная и светлая. То есть светлая, ну, естественно же, человеку забывать плохое – ну зачем этим жить? И мы помним хорошее. Это свойственно нормальному человеку плохое забывать.
Виктор Петрович в отличие от обывателей являлся в жизни философом, он всегда хотел что-то понять, разобраться до конца, ему хотелось дойти до самой сути: почему? Он задавал вопросы себе. Он как человек совестливый, который все время… Ну, он же понимал, что, принимая в этом участие, он сам… Ведь, это конфликт внутренний. Он же воевал и убивал, и он понимает, что это внутренняя катастрофа. Он пытался разобраться в человеке. И это обобщение его с этим романом очень мощное, когда он вдруг простой вопрос к самому себе делает важным философским вопросом. И для нас сегодня звучит вопрос: «Зачем все это?» И все, что сегодня происходит. Почему я говорю, что этот роман для меня про сегодня, про нас, он нужен нам не как воспоминания, не как какое-то произведение о войне. И много мы видели, и много есть документальных съемок, и уже не нужно говорить о том, было ли хорошо, было ли нехорошо. Уже чеченская война подтвердила те факты и афганская провокативности войны, бессмысленности, глупости, чудовищности войны, что нет в войне победителей и побежденных, что есть траур и жертва в войне. И что 9 мая – это единственное верное определение «со слезами на глазах», «праздник со слезами на глазах», потому что это день траура, это день страшный, когда мы можем вспоминать и оплакивать тех, кто был нами же предан этой войне, это миллионы людей, погибших в эту войну, ничего, никаким образом не должные были заслужить такого пути.
Мне кажется, что это чудовищное напоминание самому человеку, который может сегодня задавать себе вопрос: «Зачем?» Потому что понятно же, что по большому счету от нас все происходит. Война внутри человека находится, она не находится где-то вовне. Война внутри человека, который поддался сегодня взаимоотношению в мире, которое строится только на потреблении и потребительстве. Другого нет, другой нет альтернативы. Но человек же не для этого рожденный был. И в человеке есть та, мы говорим, светлая сторона Луны, которая тяготеет к радости. И мысль Виктора Петровича радостная, действительно, в этом романе при всей трагичности ситуации описываемой, что не убить человека в человеке. Как он гордился об этих пацанах, которые выжили и сумели противостоять внутри, что их невозможно было уничтожить дух русского человека, почему он так еще и гордился этим. Он говорил, что нет, невозможно уничтожить.
Мне кажется, это такое, эпическое произведение. Он возвышается. Хотя, в нем существует, ну, такая, как Алексей Кириллович говорит, фактологическая основа, что почти документальное, он так много пишет, что психология не выдерживает. Но этим самым, создавая такое сегодня мощное документальное поле, он добивается вертикали, в которой возникает один только вопрос для человека XXI века: «Зачем все это?»
К.ЛАРИНА: Вы знаете, мы на 3-м или на 4-м курсе, когда делали дипломные спектакли, наш мастер Ирина Ильинична Судакова в ГИТИСе предложила в качестве материала роман Виктора Петровича Астафьева «Пастух и пастушка», думаю, что вы знаете.
А.СИМОНОВ: Повесть.
К.ЛАРИНА: Повесть, да. Какое количество запретов она выдержала, сколько марали эту инсценировку, которую она сама лично делала. А это был 1985 год, юбилейный год, поэтому, конечно, мы обязаны были что-то такое выдать военное в качестве диплома. В итоге особенно что их раздражало, я помню, даже в чем была главная претензия к мысли, о чем сейчас Виктор говорил – как это может человек надорваться? Не может солдат. Ведь, о чем эта повесть? О том, что человек устал, надорвался, все, у него сгорело все, больше не может воевать. Эта тема, вообще невозможно было на эту тему говорить. Поэтому была сделана очень аккуратная инсценировка, все время так, запихивали-запихивали все эти уши, которые росли из каждой фразы. И мало этого, название это запретили, сказали: «Что это за название, «Пастух и пастушка» о войне? Как может так называться произведение о войне?» и назвали «Эта война должна быть последней».
Но мы-таки сыграли этот спектакль. Я просто помню, как это было для нас важно, как это было важно для моего товарища и сокурсника Дмитрия Певцова, который главную сыграл в этом спектакле, и как это воспринималось. К нам ходили – просто невозможно было попасть на эту работу, потому что в ряду всех остальных победных это была отдельность. Просто я сама попыталась ответить на вопрос, в чем отдельность Астафьева – и в этом тоже.
Так, опять же, возвращаясь. А почему сегодня он все равно остается отдельным? Почему сегодня, как бы, громыхание парадов, вот этой волны патриотизма звериного все равно оставляет его на задворках, стараются его не выпячивать, его имя, «У нас, типа, есть другие авторы»?
А.СИМОНОВ: Ну, вот, ровно поэтому. Он совершенно не годится для парадов. Как это сказано? Есть кони для войны и для парадов. Вот, он – конь для войны. Он не конь для парада, он – человек, этой войной раненый на всю жизнь, сильно раненый и на всю жизнь, с другой стороны, раненый правдой. Сочетание чрезвычайно редкостное, потому что кроме всего прочего, с 1942-го года, а с 1943-го уже просто вплотную на передке, что называется, пешком не в офицерской землянке, а все время по самому переднему краю этой войны прошел этот человек. И то, что ему запомнилось, должно быть свято. А количество людей, сделавших карьеру на войне, сделавших карьеру на пропаганде о нашей невероятной готовности, силе и так далее, и тому подобное, оно очень велико. И они этим бывают люто оскорблены, потому что их война совершенно другая. С этим столкнулся не только Виктор Петрович – я знаю других людей, которые впрямую с этим сталкивались и настолько, что даже трудно поверить, что, скажем, такой известный писатель как Константин Симонов, например, «Дневники 1941 года», которую он хотел напечатать в «Новом мире» в 1967-68 году, напечатаны не были, а вышли отдельной книгой «100 суток войны» через 8 лет после его смерти, в 1987 году. Вот так.
М.ПЕШКОВА: 2/3 произведений Астафьева посвящены теме войны. Почему это так случилось? 18-летний мальчишка, когда он служил на железной дороге, туда прибыл эшелон из Ленинграда с эвакуированными. И один вагон был полностью отведен для тех, кто погиб в дороге, – это были, в основном, женщины и дети. И, вот, 18-летнему мальчишке говорят: «Ты в похоронной команде, ты должен их хоронить». Это было такое сильное потрясение для Астафьева, что он на следующий день (а у него, ведь, была бронь как у железнодорожного рабочего), он пришел в военкомат и настоял, потребовал. Начальство военное ему говорило: «Не надо, ты погибнешь, ты умрешь на этой войне», он потребовал и так он ушел на войну.
К.ЛАРИНА: Вить, а как с ребятами молодыми как вы работали? Насколько им вообще это было важно, вот это вот попадание? Они книжку прочитали, все актеры?
В.РЫЖАКОВ: Ну, конечно.
К.ЛАРИНА: Потому что молодые совсем мальчишки там играю-то, мальчишки.
В.РЫЖАКОВ: Когда мы разговаривали с Олегом Павловичем, вопрос «Для чего мы это делаем?» – ну, конечно, для них. И вот эта провокация (ну, в кавычках), исследование этого романа – это, конечно, прежде всего обращение к этим конкретным людям. Это история и, если можно так сказать, спектакль делался про этих пацанов, которые сегодня выходят на сцену, про них, про их войну, про их впечатления о том, что это есть сегодня для них, для их той, как Алексей Кириллович говорит, важной вещи, когда воевать они пойдут, а они не готовы для парада.
К.ЛАРИНА: Так вот, возвращаясь к предыдущей передаче, почему я этот вопрос задала Виктору по поводу молодежи. Мы сейчас с Ирой Щербаковой, которую вы знаете, наверное, из «Мемориала», как раз обговорили о том, как сегодня говорить о войне с нынешним поколением, для которого эта война уже превратилась, с одной стороны, в какую-то вообще плюсквамперфект, плюс прошедшее время, да? А с другой стороны, абсолютно такой, попсовый мотив, начиная со стихов Симонова, которые мы сегодня можем увидеть в таком исполнении, что волосы дыбом становятся, заканчивая песнями, гимнастерками, георгиевскими ленточками – такая вот атрибутика, это такой вот товар, который сегодня мы имеем. Каким образом, все-таки, изменить вот этот менталитет, сложившийся сегодня? Если это возможно, конечно. Может, уже поздно?
А.СИМОНОВ: Ну, я не знаю, как изменить этот менталитет, потому что, на самом деле, война продолжает оставаться полем для спекуляций. Война продолжает оставаться темой для патриотического воспитания и почему-то считается, что для патриотического воспитания значительно полезней рассказывать о народе-богоносце, который одержал безоговорочную победу во главе с великим вождем и учителем, нежели рассказывать о том, как день за днем, кровь за кровью, пот за потом люди тратили, теряли на то, чтобы пройти 10 метров вперед или 10 метров назад. Я никогда не забуду эту цифру: 18 минут жил младший лейтенант на передовой. 18 минут! Средняя величина. Это страшно, но это так. И люди, рассказывая о прелестях войны, забывают об этих цифрах. Но, к сожалению, большая часть этих людей находится там, откуда поступают руководящие указания. К сожалению, потому что такое ощущение, что делая шаг вперед по карьерной лестнице, становясь на ступеньку выше, они становятся свободны от правды и уже занимаются смыслом этой правды, как ее нужно преподнести. Они забывают о том, что они – дети и внуки тех людей, которые гибли на этой войне, и многие погибли. Но это кажется не важным, кажется это героическим, прославляющим.
Я никогда не забуду, как 5 мая шла одна из последних записей «Свободы слова» Савика Шустера, это было в 1995 году. Потому что 9 мая не могли этого собрать, поэтому она шла в записи. И, вот, сидел полный набор офицеров и генералов в параде, но это было, еще раз повторяю, не 9 мая и предъявлял мне претензии: «Как это в день такого праздника он позволяет себе говорить, что День Победы, например, не праздновался 10 лет? Да выгнать его отсюда вообще к чертовой матери!» И сидели они все, это были участники Великой Отечественной войны, и это было, еще раз повторяю, это было изображение 9 мая, а не 9 мая.
И тем не менее, вот этот остервенелый оскал патриотизма, он на них действовал. И ничего, меня просто едва не растоптали там, как говорится, на публичном пространстве.
К.ЛАРИНА: Давайте мы уже услышим ответы на вопросы. Я напомню телефон прямого эфира 363-36-59. Пожалуйста, 363-36-59 – телефон прямого эфира. Пока не буду напоминать. Если что забудете, напомню по ходу дела. Итак, поехали. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте. С наступающими вас всех праздниками.
К.ЛАРИНА: Спасибо, и вас тоже.
СЛУШАТЕЛЬ: Здоровья вам, счастья.
К.ЛАРИНА: Спасибо.
СЛУШАТЕЛЬ: Хочу ответить на второй вопрос.
К.ЛАРИНА: Так?
СЛУШАТЕЛЬ: Родина писателя – село Овсянка Красноярского края.
К.ЛАРИНА: Совершенно верно. И вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Наталья.
К.ЛАРИНА: Спасибо, дорогая Наталья, записали. Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. По-моему, первое произведение – «Кража» было.
К.ЛАРИНА: Нет, не первое произведение, я спрашивала, а первая книга в каком году вышла и как она называлась. Пожалуйста, следующий звонок. Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло?
К.ЛАРИНА: Да?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Здрасьте.
СЛУШАТЕЛЬ: Значит, боевая награда была медаль за отвагу.
К.ЛАРИНА: Совершенно верно, За отвагу в 1943 году.
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Виктор.
К.ЛАРИНА: Спасибо, дорогой Виктор. Вы откуда, из Москвы звоните?
СЛУШАТЕЛЬ: Да.
К.ЛАРИНА: Да, спасибо вам большое, записали. Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте, алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте. Может быть, первая книга – «До будущей весны»?
К.ЛАРИНА: Совершенно верно. В каком году вышла, не помните?
СЛУШАТЕЛЬ: В 1953-м.
К.ЛАРИНА: Да. В Перми «До будущей весны» – это сборник рассказов для детей. Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Елена.
К.ЛАРИНА: Елена, спасибо, записали. Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Звание – солдат.
К.ЛАРИНА: Да, рядовой, совершенно верно. И вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Ольга.
К.ЛАРИНА: Ольга, спасибо, записали. Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Да, здрасьте. Пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ: Я хотела бы… Алло?
К.ЛАРИНА: Да, мы слышим, говорите.
СЛУШАТЕЛЬ: Я хотела бы ответить там, где памятник находится, в каком городе. Я, конечно, точно не знаю, но предполагаю, это ближе к его родине, возможно, это Красноярск.
К.ЛАРИНА: Совершенно верно, в Красноярске. Вас зовут как?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Ирина.
К.ЛАРИНА: Вы откуда звоните, Ирина?
СЛУШАТЕЛЬ: Это город Волгоград.
К.ЛАРИНА: «Это город Волгоград». Спасибо большое. Еще у нас осталось, в каком году происходит действие романа «Прокляты и убиты», и где разворачивается действие первой части романа? Пожалуйста, 363-36-59. Алло, здравствуйте, алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый день. 1941-й год.
К.ЛАРИНА: Какой?
СЛУШАТЕЛЬ: 1941-й.
К.ЛАРИНА: Нет, не правы. Еще пробуем, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Людмила.
К.ЛАРИНА: Да, Людмила.
СЛУШАТЕЛЬ: Действие первой части происходит в учебном подразделении, где готовятся.
К.ЛАРИНА: А где, где? Географически?
СЛУШАТЕЛЬ: Где-то на Урале.
К.ЛАРИНА: Нет, неправильный ответ. Вот видите? Затыки случились у нас уже на книжке «Прокляты и убиты». Интересно. Алло, здравствуйте. Алло?
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Действие романа происходит в 1942 году.
К.ЛАРИНА: Нет? Нет, все-таки.
В.РЫЖАКОВ: В 1943-м.
К.ЛАРИНА: Сами ответили: в 1943-м году. Ну, давайте на последний вопрос, где разворачиваются действия первой части романа, ответим, может быть, на SMS, а то времени у нас мало остается. Пожалуйста, +7 985 970-45-45. У нас последние минуты пошли, а я возвращаюсь к любимым произведениям. Раз уж про стихи-то не стали голосовать, а, может быть, тут проголосуем, Алексей Кириллович? Ну, конечно, вас странно об этом спрашивать, но тем не менее. Любимые стихи.
А.СИМОНОВ: Я позавчера получил совершенно фантастический подарок, Ксения.
К.ЛАРИНА: Так?
А.СИМОНОВ: Женя Солонович, прекрасный переводчик с итальянского привез из Италии набор открыто, выпущенный итальянцами в 2003 году по случаю какого-то юбилея российской военной кампании, то есть юбилея войны. А на футляре, в который эти открытки вложены, написано несколько строчек по-итальянски и подписано: «Эти стихи (или эти слова) написаны неизвестным итальянским солдатом на Дону в 1943 году». А слова там: «Жди меня и я вернусь».
К.ЛАРИНА: Надо же.
А.СИМОНОВ: Вот такие вот, как говорится… Это почище тебе стишком.
К.ЛАРИНА: Вить, а для вас какие стихи?
В.РЫЖАКОВ: Ну…
К.ЛАРИНА: Ну, не обязательно Симонова называть – я понимаю, что, как бы, неудобно. (смеется)
А.СИМОНОВ: Ничего.
В.РЫЖАКОВ: Ну, это такая, как бы, эти стихи – это хрестоматия, которая в ушах, которая, действительно, всегда вызывает и слезы, что-то переворачивается внутри. Ну, мы даже это не обсуждаем. Но Павел Коган на меня всегда: «Когда на смерть идут, поют, а перед этим можно плакать» – они меня перевернули, это мое первое было стихотворение, я вдруг почувствовал себя на месте этого героя.
А.СИМОНОВ: Только не обижайтесь, пожалуйста, но это Семен Гудзенко.
В.РЫЖАКОВ: Ой, извините, да. Гудзенко. Я не обижаюсь, я…
К.ЛАРИНА: Павел Коган – это «Есть в наших днях такая точность, что мальчики иных веков, наверно, будут плакать ночью о времени большевиков». Вот Павел Коган.
В.РЫЖАКОВ: Да, простите. И это как раз то столкновение, когда происходит какая-то метаморфоза, когда ты себя ставишь на место, ты вдруг понимаешь: «Что-то он такое личностное сковырнул, то, что для каждого мальчишки понятно». Ну, вот, вдруг. Не знаю почему.
Конечно, большое количество стихов о войне. Особенно есть такой цикл стихотворений, на самом деле, на репетиции у нас был даже такой период, когда мы читали друг другу стихи. У нас было только одно условие: которые никто не знает. И, конечно, тогда вытащено было большое количество стихов поэтов, погибших на фронте, которые… Ну, мало этому уделялось внимания. Где-то у кого-то изданы отдельными книжечками.
К.ЛАРИНА: Первыми так публично были озвучены широко – это, конечно, у Любимова в спектакле «Павшие и живые», да. Вот когда они прозвучали, вся эта плеяда уникальных совершенно несостоявшихся, нереализованных судеб молодых совсем людей.
В.РЫЖАКОВ: Конечно, вот эта поэзия – она каким-то образом переворачивает все, потому что в ней есть, ну, не то, что (НЕРАЗБОРЧИВО). Ты понимаешь, что это человек, который сразу же… Эти стихи исчезали на глазах – они были написаны и, как бы, их плоти нет, остается дух. Они – какое-то особенное духовное пространство. Поэтому у нас эта репетиция была, ну, особенная какая-то. Мы все мечтали, как же чтобы в ткань спектакля это вошло.
К.ЛАРИНА: Вот, жалко в театре нет такого жанра как в кино «Фильм о фильме», да? Потому что мне все время интересно, особенно когда такие берутся работы, когда нужно погружать туда людей, нужно какую-то атмосферу особую создавать, какой-то особый способ разговора с актерами молодыми.
Мы на этом завершаем нашу сегодняшнюю программу, я благодарю гостей. Алексей Симонов, Виктор Рыжаков. Напомню, что сегодня мы говорили о книге Виктора Астафьева «Прокляты и убиты». И, конечно же, поздравляем всех с наступающим праздником – я думаю, что гости тоже сейчас присоединятся.
А.СИМОНОВ: Безусловно, присоединяемся и всячески хотим, чтобы всем было в этот день хорошо. И грустно.
В.РЫЖАКОВ: Чтобы никогда не было войны.
К.ЛАРИНА: Спасибо.